На нас смотрят Звезды - Игорь Крымов

А на столе простого крестьянского домика за тысячу километров к югу от Киева стояла чашка сметаны и парила в сковородке свежо пожаренная яичница с салом и луком, а рядом простой хлеб и масло. Душистый чай «Добрыня Никитич» севастопольской расфасовки наполнял ароматом свежевыбеленную кухню Марины Борисовны – директора Новониколаевской средней школы. Это был их с дочкой завтрак. Ни какие-то йогурты и нектарины, от которых городские девочки стали фото – моделями не могущими рожать, а нормальная простая человеческая еда.

– Лариса! Ты руки помыла?

– Сейчас мам, только портфель соберу.

Голос девочки был звонким. Совсем недавно сменились передние молочные зубы и теперь снова с хорошей дикцией она произносила слова. «Как быстро летит время» – подумала Марина и нажала кнопку пульта дистанционного управления ТВ. Еще недавно этот маленький комочек своими деснами до одури щекотал соски ее груди, высасывая материнское молоко, и вот теперь уже с косичками бежит впереди неё в школу.

Новониколаевская средняя школа – громко сказано на табличке у входа. Трех этажное здание советской постройки не ремонтировалось уже более пятидесяти лет. Крыша прохудилась, второй и третий этаж уже не использовали из за сырости помещений. Да и не было надобности в площади -в классах всего по 5 – 6 детей. Еще в 2009 году на сорокалетие школы в первый класс принималось всего десять детей. Тогда на утренней линейке, по поводу первого звонка, слова одного из выпускников школы не воспринимались реально. Он сказал, что еще сорок лет назад их стояло пятьдесят семь первоклассников и другие классы имели литеры А и Б. Но теперь в первый класс поступает только десять – разве это не геноцид? Уже тогда деревня вымирала, а тогдашний президент со своей свитой спорили о тендерах – каким же должен быть памятник голодомору? Да не нужен памятник – просто заезжай в деревню и посмотри на этот живой памятник.

Синие, зеленые, оранжевые, желтые – все о чем то спорили в парламенте, а на самом деле просто набивали свои карманы бюджетными средствами и в конце концов сбегали на запад. А оказалось на свете есть простые и эффективные методы. Достаточно было перевести всех на электронные деньги, и взяточничеству пришел конец – не чего теперь нести чиновнику.

Все денежные переводы фиксированы. Теоретически можно купить дорогую вещь в супермаркете и подарить. Но каждый товар имеет свой чип с кодом и если твоим авто пользуется кто другой, об этом сразу становится известно в полиции. Возникали вопросы. Взимался штраф, и тебе меняли тип кредитной карты. Карты нижнего уровня говорили об уровне совести человека. Поэтому ни кто теперь и не хотел связываться с криминалом.

– Мама проснись, а то все остынет, – голос дочери прервал ее мысли.

На экране новостей появилось экстренное сообщение- ураган Катрин 18 обрушился на побережье Флориды.

– Значит, через четыре, пять дней он будет у нас Лариса и нам нужно приготовиться.

– Мама! Это же было так просто, так просто не изжигать нефть и газ, ведь так мам?

– Да дочка, ваш учитель естествознания вполне доступно вам объяснил суть и природу явления ураганов.

– Тогда почему ваши мамы не предвидели последствий глобального потепления?

– Наши мамы и паппы? – Марина умышленно сделала ударение на слове папы, что бы напомнить девочке. Не смотря на то, что папа с ними не живет, он все равно где то есть, существует и возможно когда ни будь найдет их и вернется в лоно семьи. Переведя дыхание Марина продолжила, – Наши мамы и папы доця слишком боялись друг друга и были озабочены производством оружия и потреблением энергии. Хотя лично нас это не касается. В нашей семье даже машины не было и газ нам в дом провели лишь год назад, и то, за наши же деньги. А до этого мы ездили на велосипеде и обогревались дровами из прилегающих лесополос.

– Ну, мамочка милая, я же не хотела тебя обидеть.

– Все нормально Лариса, просто Татьяна Яковлевна вам дальше расскажет, почему так все произошло быстро и неожиданно.

А с экрана уже шли местные новости. Капитан Керченского порта Павел Стефанович Овсиенко рассказал, что на рейд порта Керчи прибыл первый караван судов из Голландии. Знаменитая семья по фамилии Лорнет, собрав родственников и соседей своего городка Розенталь в пригороде Роттердама, погрузилась на свои суда и сделали первый пробный героический переход.

Они рассказали, как территория целой страны за одни сутки ушла под воду. Из семи их судов только пять благополучно добрались до Керчи. Всем удалось в перерывах между ураганами проскочить Атлантику, но из-за проблем с поставками топлива в Гибралтаре пришлось оставить два судна с минимумом команды на борту. Марина выключила ТВ, и они с дочерью вышли на улицу.

Еще по-зимнему было темно, но не холодно. Вернее сказать, что уже по-весеннему было тепло, запах распустившейся сирени приятно заполнял их легкие. 23 февраля когда-то отмечали день советской армии и девочки в классе дарили мальчикам простые и недорогие подарки.

Вот оно глобальное потепление, – думала Марина, – потепление в которое мы еще год назад не верили. А в третьем классе из учеников всего два мальчика и три девочки, возможно теперь добавятся и эти голландцы. Мэр города Керчи господин Одсачий наверняка направит их сюда в деревню, где половина домов опустело как результат горбостройки та бездарлэжности.

Целые деревни, такие как Зеленый Яр и Марфовка брошены людьми и перестали существовать. С другой стороны хутор Либкнехтовка наоборот, даже стал развиваться. Говорят, что они нашли скифское золото царя Митридата. Но добиться истины от староверов власти так и не смогли.

Ее дочь бежала впереди по дороге. Русые косички прыгали из стороны в сторону как два беличьих хвостика полирующих бордового цвета школьный портфель, подпрыгивающий у девочки за спиной. Асфальт на дороге местами был разбит, и им часто приходилось обходить лужи, в которых прятались выдолбленные грузовиками ямы. Эти ямы- следы наглой бандитской деятельности. Когда предприниматели области закончили с металлоломом, они вспомнили о трубах мелиоративной системы, закопанные в землю еще в советские времена.

Справа от дороги светились окна тех немногочисленных крестьянских домов, где еще продолжала теплиться жизнь. А с лева – темными силуэтами, как надгробные плиты из темноты поднимались руины когда-то могучего советского животноводческого комплекса. Марина помнила фантастические рассказы своих родителей – про колхозы.

Кашары на въезде в село когда-то вмещали пять тысяч овец. Кроличья ферма, свинарники на три тысячи голов, амбары полные зерна, птичники с конвейерами полными яиц, завод железобетонных изделий, пекарня, консервный завод, винный завод, пасека и вот эти, что сейчас они проходят слева – коровники на три тысячи дойных коров, где подкормка и чистка механизированы, и бегущее по стеклянным трубам молоко. Все было развалено за прошлые годы независимого развития Украины.

Всегда город питался деревней и в прямом и в переносном смысле. Простые, трудолюбивые, не развращенные молодые люди из сел и деревень пополняли города, заменяя наркоманов, алкоголиков и тунеядцев. Но вот пришло время и опустели села, и уже некому идти в город.

Марина проходя ворота школы все еще думала, а навстречу к ней уже спешил обеспокоенный надвигающимся ураганом завхоз.

Иван

Иван, слушая мелодичное щебетание птиц, спускался по узкой улочке испанского приморского городка. Внизу у лучезарной кромки воды, медленно покачиваясь и поскрипывая швартовными концами, стояло его судно. Еще было далеко, чтобы различить украинский флаг на кормовом флагштоке, под которым белыми печатными буквами на темно-синем транце кормы было нанесено название- «Профессор Манукович» и чуть ниже порт приписки Донецк. А почему бы и нет, если Москва уже давно являлась портом пяти морей.?

Ивана не смущало название. Ведь были же когда-то в совковом флоте такие суда как Профессор Павленко, Аничков или Кудревич. Но все равно лучше давать судам женские имена, как это делали в старину наши предки.

Мысли Ивана прервал отчаянный девичий крик на испанском. И как по теории Дарвина если природа чем-то награждает божье создание, то обязательно там что-то убывает. Изумительной красоты испанская девушка с вьющимися черными как смоль волосами размахивала своими тонкими изящными руками и просто каркала как ворона.

Если французский язык был языком любви, а немецкий языком войны, то для Ивана испанский всегда казался вороньим языком. Для рассуждений у него не было времени. В мгновение он перемахнул через низкую ограду и оказался под балконом пылающей хазиенды.